Валентин засмеялся.

– Боюсь, что за многие месяцы странствий я отвык от таких костюмов. Мысль о короне мне теперь кажется смешной. Вещь из изогнутого металла, напяленная на голову, немного драгоценностей… – он остановился, видя, как они разинули рты. – Корона, – продолжал он менее легкомысленным тоном, – только внешняя примета, безделушка, украшение. На детей такие игрушки производят впечатление, но взрослые горожане… – Он снова умолк.

– Милорд, – сказал Делиамбер, – помнишь ли ты, что чувствовал, когда пришли к тебе в Замок и впервые одели на тебя корону?

– Признаюсь, у меня дрожь пошла по спине.

– Да. Пусть корона – детское украшение, глупая безделушка, но она также – символ власти, она выделяет Короналя из всех прочих, превращает просто Валентина в Лорда Валентина, наследника Лорда Престимиона, Лорда Конфалума, Лорда Стиамота. Мы живем этими символами. Милорд, твоя мать Леди многое вернула тебе от той особы, которой ты был до Тил-омона, но в тебе еще очень много от Валентина-жонглера, и вообще-то это неплохо. Но сейчас, я думаю, требуется больше экспрессивности и меньше простоты.

Валентин молча слушал Делиамбера и думал, что иногда нужно позволить себе театральность, чтобы добиться желаемого эффекта. Да, они были правы, а он ошибался:

– Хорошо. Я надену корону, если ее можно изготовить своевременно.

Один из людей Ирманара быстро сделал для него корону из кусочков испорченного механизма плавучей повозки – единственного запасного металла, что был под руками. Рассматривая эту поспешную импровизацию, Валентин подумал, что это работа мастера: места соединений не были грубыми, лучи горящей звезды расположены на равном расстоянии друг от друга, внутренние орбиты гладко закольцованы. Конечно, ее нельзя было сравнить с подлинной короной из семи различных драгоценных металлов с инкрустацией и гравировкой, с отшлифованными редкими камнями, с тремя сверкающими камнями диниаба в лобной части. Но та корона, сделанная в великое царствование Лорда Конфалума, вызывавшая восторг более всех других атрибутов имперской пышности, была сейчас далеко, а эта, заняв свое место на его освещенной голове, вероятно, окутается магически соответствующим величием. Валентин долго держал ее в руках. Он только вчера смеялся над такими вещами, однако сегодня он чувствовал перед этой короной некоторое благоговение.

– Милорд, – мягко напомнил Делиамбер, – ополчение Пендивейна ждет.

Валентин кивнул. Он оделся во взятый взаймы пышный наряд: зеленую пару, принадлежавшую одному из товарищей Ирманара, желтый плащ, данный ему Эйзенхартом, тяжелую золотую цепь иерарха Лоривейд, высокие блестящие сапоги, отделанные белым мехом, позаимствованные у Насимонта. Он не носил такой одежды с того злосчастного банкета в Тил-омоне, когда был в другом теле, и ему казалось странным быть одетым столь претенциозно. Не хватало только короны.

Он хотел было надеть ее, но резко остановился. Нравилось ему это или нет, но это был исторический момент: он надевает горящую звезду впервые в этом своем втором воплощении. И вдруг это событие показалось ему не столько маскарадом, сколько коронацией. Он беспокойно огляделся вокруг.

– Я не должен сам надевать ее, – резко сказал он. – Делиамбер, ты мой первый министр. Сделай это.

– Милорд, я не достаточно высокого роста.

– Я встану на колени.

– Это не годится, – сказал вруон чуть резко. Он явно не хотел делать этого.

Валентин взглянул на Карабеллу, но та отступила, шепча с ужасом:

– Я же из простонародья, Милорд.

– При чем тут… – Валентин тряхнул головой. Это начало ему надоедать. Он посмотрел на иерарха Лоривейд, величавую женщину с холодными глазами.

– Ты представительница леди, моей матери, и ты высокого ранга. Могу я просить тебя…

Но Лоривейд ответила строго:

– Милорд, корона дается Короналю властью Понтификса. Самое подходящее, чтобы ее надел на тебя Ирманар, поскольку он самый высокий служащий Понтификса среди нас.

Валентин вздохнул и повернулся к Ирманару.

– Полагаю, что это правильно. Ты сделаешь это?

– Это великая честь для меня, Милорд.

Валентин протянул корону Ирманару и опустил обруч Леди как можно ниже. Ирманар, человек невысокого роста, взял корону обеими чуть дрожащими ладонями, вытянул руки вверх и с величайшей осторожностью надел на голову Валентину. Корона была как раз впору.

– Ну, вот, – сказал Валентин, – я одет…

– Лорд Валентин! Виват, Лорд Валентин! Да здравствует Лорд Валентин!

Все упали перед ним на колени, делая знак горящей звезды, выкрикивали его имя – все, даже инопланетник Кон.

Смущенный этим, Валентин делал протестующие жесты, хотел сказать, что это не настоящая церемония, что это все только для того, чтобы произвести впечатление на горожан Пендивейна, но слова не шли из его горла, потому что он знал, что они неискренни, что это импровизированное действие было фактически его второй коронацией. И он чувствовал холод в спине, дрожь и удивление.

Он стоял простирая руки, и принимал знаки почтения. Затем сказал:

– Встаньте. Пошли. Пендивейн ждет нас.

Разведчики доложили, что ополчение и городские власти уже несколько дней стоят лагерем перед западными воротами Пендивейна, ожидая его прибытия. Но кто знает, каково настроение народа после столь долгого ожидания и какой прием собираются оказать Валентину.

До Пендивейна оставался всего час езды. Они быстро ехали через леса и широкие луга, а затем через жилые округа с маленькими каменными домами с остроконечными крышами из красной черепицы. Дальше был сам город, столица провинции, с населением в двенадцать или тринадцать миллионов. В основном, он был торгово-промышленным складом, но через него шла в Пятьдесят Городов и сельскохозяйственная продукция низин долины Глейга.

У ворот ожидало по крайней мере десятитысячное ополчение. Оно заполнило дорогу, рассыпалось по проулкам рыночной площади, приютившейся у внешней стены Пендивейна. Оно было вооружено энергометами, правда, в небольшом количестве, и более простым оружием. Последний край стоял напряженно, стараясь держаться по-солдатски, что для них было явно непривычно. Валентин приказал каравану остановиться в нескольких сотнях ярдов от передней линии, чтобы между ополчением и ними было свободное пространство, вроде буферной зоны.

Он вышел вперед. Слева от него шла иерарх Лоривейд в сверкающем облачении высших служащих Леди, а справа – Ирманар ярко сверкая эмблемой Понтификса на груди. За Валентином шли Залзан Кавол и его устрашающие братья, позади них – Лизамон Холтен в полной боевой форме, со Слитом и Карабеллой по бокам, Делиамбер сидел на плече великанши.

Медленно, легко, безошибочно величественным шагом Валентин вошел в открытое пространство. Горожане Пендивейна зашевелились, смущенно переглядываясь, переминаясь с ноги на ногу, потирая грудь ладонями. Наступила напряженная тишина.

Валентин остановился в двадцати ярдах от передовой линии и сказал:

– Добрый народ Пендивейна, я – законный Корональ Маджипура и прошу вашей помощи в возвращении мне того, что мне было даровано волею Божества и указом Понтификса Тивераса.

Тысячи широко раскрытых глаз неотрывно смотрели на него. Он чувствовал себя совершенно спокойно.

– Я прошу выйти вперед Герцога Хольмсторга. Я прошу выйти вперед Родварда Хелигорна, мэра Пендивейна.

В толпе возникло движение. Затем она распалась, и вышел полный мужчина в синем с оранжевой отделкой мундире. Лицо его казалось серым – от страха или от напряжения. Черная перевязь мэра пересекала его широкую грудь. Он сделал несколько неуверенных шагов к Валентину, яростно сигналя за спиной, чтобы этого жеста не видели стоящие перед ним; через минуту пять или шесть муниципальных чиновников смущенно и неохотно встали позади мэра.

Толстяк сказал:

– Я Редвард Хелигорн. Герцога Хольмсторга вызвали в Замок Лорда Валентина.

– Мы уже встречались, мэр Хелигорн, – приветливо сказал Валентин. – Не помнишь? Это было несколько лет назад, когда Короналем был мой брат Вориакс, а я ехал а Лабиринт с поручением к Понтификсу. Я остановился в Пендивейне, и ты устроил банкет в мою честь в большом дворце на берегу реки. Помнишь, мэр Хелигорн? Было лето, засушливый год, река сильно обмелела, не то, что нынче.